Кто эти люди?
Про театр Вахтангова смысла рассказывать нет, сто раз это делал. А вот про Анатолия Шульева, нового главного режиссера, ученика Римаса Туминаса, стоит сказать пару слов. Во-первых, само по себе назначение главным режиссером в такой театр и после таких худрука и главрежа – испытание не для слабонервных.
Анатолию в ноябре этого года исполнится 35 лет, за плечами у него актерский факультет ГИТИСа и режиссерский курс Нины Дворжецкой и Римаса Туминаса в Щуке. Свой дипломный спектакль «Король умирает» по Ионеско он впервые показал на Новой сцене театра им. Вахтангова. Было это ориентировочно в 2016 году.
В 2017 уже на Симоновской сцене был поставлен спектакль по новеллам Стефана Цвейга, где одну из новелл режиссировал Шульев. В 2021 году на Новой сцене вышел его спектакль «Дурочка» по пьесе Лопе де Вега. И наконец, в марте 2023 года состоялась премьера «Амадея» на исторической сцене театра им. Вахтангова.
Для справки – Новая сцена на 250 посадочных мест была построена в 2015 году , а Симоновская сцена, включающая два камерных зала разной конфигурации по 119 мест, начала работать в 2017 г. Т.е. это по сути экспериментальные, камерные площадки для театральных опытов. До постановки на большой сцене (1055 мест) надо дорасти. Выходит, что Анатолий Шульев дорос. В марте проходит премьера его «Амадея», а в апреле он становится главным режиссером театра.
На самом деле за восемь лет после института Шульев успел серьезно проявить себя и в других московских театрах. В театре Маяковского он поставил шесть спектаклей по самым разным материалам – от Лагарса до Островского и Мольера, а в театре Пушкина поставил «Гедду Габлер» Ибсена(2018).
Почему такому молодому режиссеру доверили позицию главрежа, лично у меня вопросов не вызывает. Если не хотите сломать построенное, постарайтесь не приводить в свой монастырь чужаков. Шульев вырос в этом театре. Он, несомненно, талантлив и деликатен. И хорошо.
Теперь об авторе пьесы. Почему-то нигде нет указания на Питера Шефера, британского драматурга, написавшего в начале семидесятых пьесу «Амадей». Пьесу эту я не читал, поэтому мне трудно сказать, насколько «сценическая версия Сергея Плотова», как обозначено на афише, отличается от первоисточника. Но поверим на слово. Шефер не Шекспир. Вряд ли кто-то кинется за него на амбразуру.
В главных ролях – Сальери – Алексей Гуськов, Моцарт – Виктор Добронравов
Остальные роли и исполнители: Констанция, жена Моцарта – Екатерина Крамзина, Император Иосиф II – Фёдор Воронцов, Фон Штрек – Валерий Ушаков, Розенберг, директор театра – Александр Рыщенков, Барон Ван Свитен – Евгений Косырев, Диез – Эюб Фараджев, Бемоль – Семён Арзуманов, Катарина Кавальери – Каролина Койцан
Что они делают?
Назвать это байопиком язык не поворачивается. Но вообще-то, байопик и есть. Только чей? Главный герой этой истории — её протагонист — Сальери. От его имени ведется повествование. Он рассказывает всю историю, которую мы, конечно, смотрим сами и сами делаем выводы. Это что-то вроде исповеди Сальери, одинокого и несчастного старика, забытого еще при жизни и наблюдающего, как живёт его умерший соперник. Ставший после смерти классиком и образцом гениальности.
В этой повествовательности сила и слабость всего спектакля. С одной стороны — первая скрипка в руках Алексея Гуськова — мэтра, чего же бояться. А с другой — даже мэтры не волшебники. Пролог был так весомо и основательно затянут, что, казалось, конца и края ему нет. И весь этот пафос по поводу сделки с богом выглядел такой неуместной нелепицей, будто так и задумано было постановщиком. Даже в своих сокровенных мотивах этот человек напыщен, глуп и бездарен. Браво, если так. Однако, совсем не уверен. Иначе откуда эти чистые ноты в сценах откровенного и подкупающего самоуничижения, вплоть до финальной — «Что делать нам посредственностям?» Прозрел? Ну, может и так.
Фабульно история разворачивается так — Сальери вспоминает о своих взаимоотношениях с Моцартом и о том, как он свёл его в могилу. Потихоньку, как паук, сплетая вокруг него сети безденежья, пьянства и предательства. В этой истории Сальери не травил его в прямом смысле, как описал Пушкин. Он травил его как травят охотники волка, загоняя его в ловушки, из которых он выбирался с потерями, побитый и униженный.
Но, конечно, вся эта охота обернулась тем, что охотник сам очутился внутри своей ловушки. Не плюй в колодец, земля круглая, око за око, зуб за зуб. Всё бы и выглядело так, если бы не абсолютно гениальный монолог Сальери (Гуськова), где он в финале как святой мученик, как бог отпускает грехи всем зрителям, всем посредственным людям планеты. И это словно Евангелие (благая весть в переводе) от Сальери. Почти как у Мармеладова — выходите, пьяненькие, выходите соромники.
Только Мармеладов не брал на себя роли Господа, он от его имени фантазировал. А Сальери взял. И есть в этой блаженной наглости какое-то безграничное обаяние. Вот вышел человек, признающий себя за самую что ни на есть посредственность, и так он возрос в этом понимании, что в праве теперь отпускать грехи, разрешать жить таким же , как он. Обычным, серым, бесталанным людям.
Что получается?
В роли антагониста Моцарта — Виктор Добронравов. Замечательны артист.
Гибкий, живой, пластичный. Эта пластичность в противовес угловатости и скованности Сальери явилась главным выражением отличия гения от всех остальных. Демонстрируя свой марш в честь Моцарта, Сальери совершает некие телодвижения, словно делает зарядку на плацу. Его музыка — это производственная гимнастика. И стоит Моцарту взяться за её переделку, как сразу же выкидываются такие коленца, что стареющий организм не поспевает, ломается.
Это решение выглядит подкупающе просто. Зрителю такие вещи нравятся. Сразу понятно, почему Моцарт крут, а Сальери нет. И буквально власть гения воплощается в том, как катается под его музыку на сцене вся свита императора с ним во главе. Как мыши, околдованные волшебной дудочкой.
Подкупающая простота в этом спектакле во всём. Она даже сложные сцены маскирует, нивелирует. Фон Штрек — королевский гофмейстер, начальник протокола по-нашему — грубый, резкий карикатурный немец с протезом вместо руки, директор императорского театра Розенберг — весь в бородавках как жаба, жеманный женоподобный Ван Свитен — воплощенное сладострастие, император — избалованный ребёнок, которого научили правильно держаться на публике, Кавальери, которую играет очень красивая, по общему нашему признанию молодая актриса Каролина Койцан, напоминающая издалека Киру Найтли, — шлюховатая дурочка с высокой прической. Просто. Но зато всё понятно.
Не понятно только, почему Штрек выскочив на сцену после запуска фейерверков, вдруг начинает называть себя Прометеем и выращивает руку вместо протеза? Мне кажется, если я это пойму, то и весь спектакль по-другому заиграет.
А может и нет.
Но, повторюсь, спектакль зрителю нравится. В нём ровно столько нот, сколько надо. И будь император в зале, уверен, он зевнул бы не больше одного раза. А я человек простой, моя скука ни на что не влияет.
Фото с сайта театра им. Вахтангова
ШКАЛА ГАРМОНИИ (авторская разработка авторов портала gorsovety.ru)
Для людей, которые любят конкретику, и которым некогда читать большие тексты рецензий.
Оценка спектакля (художественного произведения) по нескольким критериям по шкале от 1 до 10
- Оригинальность – (1- нет, 5 – где-то я такое видел, 7 – раньше я такого не видел 10- что это было?) – 6
- Яркость (декорации, спецэффекты) – 1-нет, 5 – симпатичненько так, 7- хорошо прям, 10- вау!) – 6
- Трогательность (эмоциональность) (1 – нет, 5 – мурашки(одобрительный смех), 7- пощипывает глаза(смех без контроля), 10 – заплакал) – 4
- Катарсис (1 –нет, 5 – задумался о вечном, 7- еще раз задумался о вечном 10- переосмыслил всю свою жизнь) – 6
- Художественная ценность (1 – нет, 5 – а в этом что-то есть, 7 – в этом точно что-то есть, 10 – шедевр) – 6
- Историческая ценность (1 – нет, 5 – возможно, 7 – более чем возможно, 10 – однозначно есть)- 7
- Посоветовать другим (1-нет, 5 – если других дел нет, 7- сходите, обсудим, 10 – обязательно идти) – 7
Средний бал – 6,0 (1 – в топку вместе с рецензией, 5 – это интересно, 7 – надо идти, 10 – так не бывает!)
