Кто эти люди?
Театр «Сатирикон» им. Аркадия Райкина.
Формально название «Сатирикон» появилось в 1987 году. Государственный театр миниатюр, главной звездой и двигателем которого был всенародно любимый артист Аркадий Райкин, родился в Ленинграде (теперь Санкт-Петербург) ещё до войны, и только в 1983 поменял прописку на московскую. Коллективу Райкина в Москве предоставили здание бывшего кинотеатра «Таджикистан» по адресу: улица Шереметьевская, 8.
Аркадий Исаакович Райкин покинул нас 17 декабря 1987 года. Его сын Константин Аркадьевич принял руководство театра на себя. Через пять лет в название театра снова были внесены изменения. С 1992 года и по сей день его название звучит так: Российский государственный театр «Сатирикон» имени Аркадия Райкина.
С театром сотрудничают приглашенные режиссеры: Юрий Бутусов, Роберт Стуруа, Виктор Рыжаков, Егор Перегудов и другие. Много ставит и сам Константин Райкин.
Сейчас театр на реконструкции. И труппе приходится арендовать залы для репетиций и показов спектаклей на разных площадках. Длится эта история уже около 6 лет, но по последним данным, финал её близок. К концу 2020 года «Сатирикон» должен вернуться в своё здание.
Говорить много о самом Константине Райкине я не буду.
Настолько это масштабная фигура в истории нашего, да и мирового театра, что справочной информацией о нем не обойдешься. Почитайте, погуглите. Великий артист, достойный сын своего отца, шагнувший в драматическом искусстве так далеко от шедевральных, без сомнения, миниатюр, что это требует отдельного долгого разговора. Педагог, театральный деятель. Выдающийся человек. Ко всему прочему невероятной харизматичный и обаятельный. Каждая встреча с ним, даже в рамках пресс-конференции – событие из ряда вон.
Как раньше ходили на Аркадия Райкина, теперь ходят на Константина. Потому билеты на «Шутников» уходили в первые же дни продаж, так что пришлось добавлять еще один показ спектакля в программу фестиваля.
Евгений Марчелли, 63 года, с сентября 2020 года художественный руководитель Театра имени Моссовета. Заслуженный деятель искусств РФ. До последнего времени считался одним из лучших режиссеров, работающих в провинциальных театрах. В 2005 году получил титул «Лучший режиссер российской театральной провинции», в 2006 году – стал лауреатом премии «Золотая Маска» за разнообразие творческих поисков. Позже получил еще одну «Маску» за спектакль «Без названия» в номинации «Лучший спектакль большой формы». Евгений Жозефович начинал свою театральную карьеру в Калининградской области, работал худруком в Омске и Ярославле, откуда уволился совсем недавно — в июле 2019 года. С Ярославлем в основном и связаны его основные достижения последних лет – номинации на всё ту же «Золотую Маску» в 2011, 2013 и 2014 годах.
Еще работая в Ярославле, Евгений Жозефович активно сотрудничал с московскими театрами: Театром Наций, Театром им. Ермоловой, поэтому приглашение его в «Сатирикон» нельзя считать случайным выбором свободного художника.
Вообще эти два человека: Евгений Марчелли и Константин Райкин как-то очень подходят друг другу, их чувство юмора, чувство театра – яркие, искрометные, заразительные. Так что, кажется мне, «Шутники» не станут их последней совместной работой.
Артисты, задействованные в спектакле в главных ролях: Алёна Разживина, Ульяна Лисицина (дочки Оброшенова Анна Павловна и Верочка), Илья Рогов (молодой и бедный чиновник Гольцов), Денис Суханов (влюбленный олигарх Филимон Хрюков), Антон Егоров (Недоносков), Роман Матюнин (Недоростков).
Что они делают?
«Шутники» — не самая известная пьеса Александра Островского. Ставится достаточно редко. Может быть потому, что нет в ней того накала страстей и обличительного градуса, как в «Грозе», к примеру», или в «Бесприданнице». Конфликт простой и финал уж очень счастливый.
Чтобы вам было понятно, о чем речь, в двух словах о сюжете пьесы: в центре истории семья домовладельца Оброшенова, индивидуального предпринимателя, как бы сейчас сказали.
У него есть небольшой дом, в котором он сдает квартиры, вечные долги и две дочери на выданье. У младшей появляется жених, хороший, но бедный чиновник Гольцов, растративший вынужденно 300 казенных рублей. У старшей странный ухажер Хрюков, богатый понторез, главный кредитор семьи Оброшеновых. Юноше-жениху срочно нужны деньги, он пытается занять их у будущего тестя, но тот сам на мели. В итоге они пытаются выкрутиться из ситуации, терпят унижения и издевки со стороны «сочувствующих шутников» Недоросткова и Недоноскова. И Хрюкова, конечно. Но в итоге всё заканчивается неожиданно хорошо, влюбленный Хрюков делает предложение старшей дочери. И все они красивые и нарядные венчаются в одни день. The End
Понятно, что роль бедного, но беспредельно любящего отца, шута поневоле, готового вилять хвостом как собачка перед каждым своим кредитором, но способного задушить влиятельного обидчика дочери в порыве гнева – это роль для Константина Райкина. Это концентрированный образ лицедея, веселящего публику, грустного шута, униженного, но гордого, только в любви своей пребывающего в спокойной правде.
Шутовские ботинки и пластика уличного мима с самой первой сцены включают зрительские ассоциации, почти стереотипы, касаемые образа любимого артиста. Костя Райкин – это же вечный двигатель, скоморох. И тут он в роли отца семейства размахивает руками, кого-то убеждает, суетится, без звука, как бы сам с собой. И со зрителем. Голос Райкина откуда-то сверху напоминает о сотовых телефонах, о чутких артистах. А его герой прыгает по сцене своей жизни, изображенной в виде цокольного этажа жилого дома, и молчит. Думать можно. Говорить нельзя.
Чтобы не уйти сразу в дебри рассуждений, постараюсь сформулировать ответ на вопрос подзаголовка «что они делают?». Так вот, Марчелли и артисты театра «Сатирикон» рассказывают историю. Это бывает так редко в современном театре, хотя бы потому, что чаще всего мы знаем сюжет, и нас трудно удивить неожиданной развязкой. А тут почти стопроцентное попадание. Единицы читали пьесу, и нам, редкий случай, было интересно следить за развитием событий.
При этом приглашенный режиссер Евгений Марчелли как истинный профессионал добавил истории театральной глубины, включив её во все очевидные контексты. Про первый – зрительский стереотип в отношении любимца публики Кости Райкина, мы уже говорили. Об остальных расскажем в следующей главе.
Что получилось?
Контекст второй – сам Александр Николаевич Островский, создавший целый мир, свою галактику героев купеческой, провинциальной России. Герои «Шутников» — часть этой гигантской мозаики, не самая яркая может быть, но живая, настоящая. Особенно на фоне всё тех же зрительских стереотипов, которые давно уже, благодаря школьной муштре и плохим постановкам, воспринимают драмы Катерины из «Грозы» или Ларисы из «Бесприданницы» как что-то нарочитое, лубочное, почти схематичное.
Режиссер Марчелли включает ярмарочную шарманку, в которой перед нами проходит череда супергероев галактики Островского, почти комиксы, упрощенные в своих образах и интонациях до легко узнаваемой картинки.
Эта «веселая карусель» располагается на постаменте цокольного этажа, фундамента спектакля «Шутники», преобразуя его в еще одну сцену, создавая театр в театре. Всё как мы любим.
Внизу на настоящей сцене, по которой бегают герои Райкина и Рогова, решая свои проблемы, расположился целый кабаре-бэнд с аккордеоном, гитарами и трио солисток в ядовито-красных платьях.
Они, варьируя залихватски жанрами, исполняют душещипательную балладу о бедной матери, вынужденной отказаться от своего ребенка. Это тоже театр. Его кабацкая составляющая. Третий контекст, который автор решил вмонтировать в парад звезд вечных героев Островского.
Что сие означает, спросите вы. Зачем такой винегрет? Я могу только высказать свою версию, а вы думайте сами. Мне кажется, что, включая этот аттракцион, режиссер пытается дать нам почувствовать, что театр – это всё вместе. Это наши ожидания вперемешку со стереотипами, наша сентиментальность и уязвимость, ведь нормальный современный эгоист на пойдет на Островского, ему не нужен театр сопереживания. При этом в настоящем театре смешное, грустное, страшное и весёлое совсем рядом. Почти как в жизни, только лучше.
И ещё – так уморительно выглядят диалоги героя Райкина-Оброшенова с этой размалеванной толпой. Они же ненастоящие, они из других пьес, из фантазии режиссера. Они не могут ответить Оброшенову на его возмущение и только смотрят на него своими нарисованными глазами и молчат. И тогда Райкин, не имея активной реакции от кордебалета, включает зал. И зал прекрасно включается!
Вообще весь спектакль зал включен в эту игру, как будто сам становится участником событий. Герой блистательного Дениса Суханова Хрюков старательно, не спеша, смакуя, считает деньги, чтобы выдать их своей будущей невесте как бы в подарок. Останавливается, сбивается со счета и вместе с героиней на сцене из зала в паре рядов от меня женский голос громко выкрикивает: «Восемь!»
Зал просто изнывал, реагируя на все ужимки и жесты артистов на сцене. Молодые артисты «Сатирикона» — новое поколение театра Илья Рогов (28 лет) и Ульяна Лисицина (26 лет) так разыграли сцену примирения, в которой кроме режиссерских решений есть еще и энергетика актерская, непридуманная, что слезы наворачивались. Хотя секунду назад было смешно. И сейчас смешно, но и грустно…
Вот этот эффект – смешно, но и грустно, — можно отнести ко всему спектаклю «Шутники». Есть такое забытое русское слово — умиление. Вот оно очень подходит. Его испытываешь, когда смотришь этот спектакль Марчелли. Чтобы понятнее было, вспомните фильмы Георгия Данелия или Петра Тодоровского. Яркие, добрые, ироничные. Светлые, одним словом.
Что вы упустили, не сходив на этот спектакль
В Голливуде есть такая продюсерская практика на дорогой проект приглашать звезд и хорошего постановщика, такого который точно не сольет материал, не завалит съемочный процесс, не будет капризничать и корячить непризнанного гения. В сериальных проектах такая же история. Приглашают профи Мигеля Сапочника, к примеру, и он снимает две батальные серии финального сезона «Игры престолов». И все счастливы.
Но есть, и это большая редкость, режиссеры-авторы со своим творческим видением, своим стилем и мироощущением, которые тоже снимают продюсерские проекты. Но каждый раз добавляют в него что-то такое своё, что ты с первых кадров понимаешь, где «Чужой» Ридли Скота, а где Жана-Пьера Жене или Дэвида Финчера.
Так вот, Евгений Марчелли – мне кажется, как раз тот самый режиссер-автор, способный работать на продюсерском материале. Не меняя, не трансформируя исходные коды, он превращает проект во что-то очень личное, очень яркое, пропущенное через себя настолько, что невозможно не почувствовать, как история на сцене становится объемной и живой. Трогающей, цепляющей.
И развлекательное вроде бы зрелище становится невероятным праздником, после которого хочется рассказывать всем, как это было. В лицах, с подробностями, как будто это произошло с тобой, и тебе во что бы то ни стало надо поделиться этим с друзьями.
Фото Андрея Парфенова
ШКАЛА ГАРМОНИИ (авторская разработка авторов портала gorsovety.ru)
Для людей, которые любят конкретику, и которым некогда читать большие тексты рецензий.
Оценка спектакля (художественного произведения) по нескольким критериям по шкале от 1 до 10
- Оригинальность – (1- нет, 5 – где-то я такое видел, 7 – раньше я такого не видел 10- что это было?) – 7
- Яркость (декорации, спецэффекты) – 1-нет, 5 – симпатичненько так, 7- хорошо прям, 10- вау!) – 8
- Трогательность (эмоциональность) (1 – нет, 5 – мурашки(одобрительный смех), 7- пощипывает глаза(смех без контроля), 10 – заплакал) – 9
- Катарсис (1 –нет, 5 – задумался о вечном, 7- еще раз задумался о вечном 10- переосмыслил всю свою жизнь) – 6
- Художественная ценность (1 – нет, 5 – а в этом что-то есть, 7 – в этом точно что-то есть, 10 – шедевр) – 7
- Историческая ценность (1 – нет, 5 – возможно, 7 – более чем возможно, 10 – однозначно есть)- 6
- Посоветовать другим (1-нет, 5 – если других дел нет, 7- сходите, обсудим, 10 – обязательно идти) – 10
Средний бал – 7,6 (1 – в топку вместе с рецензией, 5 – это интересно, 7 – надо идти, 10 – так не бывает!)
