«Антигона» — последняя на сегодня работа Бычкова в Камерном театре. 2 марта 2018 года состоялась премьера, и как результат – четыре номинации на «Золотую маску». Лучший спектакль малой формы, работа режиссера (Михаил Бычков), работа художника по свету (Иван Виноградов) и лучшая мужская роль (Креон – Камиль Тукаев).
Надо сказать, что это, наверное, первый случай, когда мне спектакль Бычкова понравился. Это когда, не включая мозг, организм дает положительный сигнал позитивных вибраций. Ну, хороше же. Как всё складно, изящно, мастерски.
И ты искреннее аплодируешь. Стоя. Без авансов и одолжений.
Но проходит какое-то время, пока ты разогреваешь машину, катишь по заснеженным улицам, смотришь на ночной город. И добавьте к этому двух собеседниц, которые остались не очень довольны увиденным и аргументированно поясняют, что именно им не понравилось. И вот уже к твоему одобрению примешивается чувство неполного удовлетворения, постепенно перерастающее в формулу «Хорошо, но есть вопросы». К началу следующего дня ты уже весь в сомнениях. Ну ладно – в целом хорошо, что-то просто блестяще, но вот тут – как-то не очень, и тут как-то не так. Да и вообще!…
А теперь попробуем разложить все эти сомнения и восторги по полочкам. И если вы считаете, что вам это не нужно, вам важнее цельное впечатление (нра-не нра), лучше не читайте этот текст дальше. Нра.
Но …
Почему спектакль «Антигона» достоин «Золотой маски»?
История маленькой худышки, которая идет против системы, прекрасно понимая, что не способна что-то изменить. История внутреннего выбора, духовного самоотречения, подвига, который не имеет практического смысла и ценен лишь только тем, что неизбежен. Это абсолютно парадоксальная ситуация, переосмысленная веком двадцатым с особым цинизмом.
Ту Антигону софокловскую еще можно было понять. Конфликт родового закона и законов государственных в древней Греции – штука грустная, но вполне понятная. Эх, угораздило же девку в такой семье родиться.
Напомню сюжет, на всякий случай.
Фивы. После смерти царя Эдипа(того самого бедолаги), власть переходит к Креону, брату жены Эдипа. Дети Эдипа: Этеокл, Полиник и Антигона. Полиник в борьбе за власть предает Фивы и приводит вражескую армию к стенам города. Этеокл, второй сын Эдипа, встает на защиту Фив и в поединке убивает своего предателя-брата, сам погибая от ран. Креон хоронит с почестями Этеокла, а тело Полиника бросает на растерзание птицам и псам, издав указ, что каждого, кто осмелиться предать земле предателя, ждет смертная казнь. Антигона, невеста царского сына Гемона, принимает решение нарушить запрет дяди, понимая, что это не может закончиться ничем хорошим. Звучит, как «краткое содержание предыдущих серий»… Но без этого никак!
Свою пьесу Жан Ануй написал в 1942 году в оккупированной Франции. И в контексте истории сопротивления бунт девочки против системы выглядит завуалированным призывом к борьбе с фашистским режимом. А не просто рассуждением на тему свободы выбора, влияния судьбы и долга.
Вы знаете, что Бертольт Брехт тоже ставил спектакль на основе софокловской трагедии, но у него драма выбора была еще более выпуклой и понятной – сестры должны были признать своего брата, повешенного эсэсовцами во время боёв в Берлине на исходе войны в 1945 году или отречься от него, чтобы выжить.
Постановка Бычкова никак не связана с Францией или второй мировой войной. У Ануя и Брехта Креон однозначно олицетворял силы зла, напасть, морок, имеющий временную власть над доброй волей человека, заставляющий идти против своей совести или умереть свободным.
У Бычкова Креон – сам заложник ситуации, оплот и гарант. И его законы – фундамент, на котором держится мир в государстве, без братоубийственных войн и смуты вседозволенности. Ничего не напоминает?
Чудесно то, что текст Ануя, осовременивший Софокловские диалоги в сороковые годы прошлого века, в наше время звучит как-то особенно вызывающе.
В чём тут загвоздка? Всё же нормально, смутные времена позади – ты в порядке, у тебя всё есть, всё впереди, но ты почему-то упрямо делаешь свой странный выбор в пользу смерти, только потому, что чувствуешь, что так будет правильно.
Родовой закон хоронить своих умерших становится каким-то внутренним магнитом, который направляет птиц на юг, мотыльков на огонь, а Жанну Д’ Арк на костёр. Он настолько силен, что никакие законы и страх смерти не способны остановить его.
Это какая-то запредельная, внечеловеческая мудрость, борьба с которой рушит все внутренние связи, рушит основы жизни. Ради основ государства.
И это не бунт против тирана и сатрапа. Это бунт против системы. Вечный, экзистенциальный и обреченный на смерть.
Креон – олицетворение житейского баланса, где есть один самый важный критерий – сама жизнь. Надо жить! Трудиться, вгрызаться в жизнь, не отпускать её. Не давать волнам сбивать с курса корабль, за который ты отвечаешь.
Жизнь не то, что ты думаешь. Она словно вода проходит у вас, молодых, между пальцами а вы этого и не замечаете. Скорее сомкни пальцы, подставь ладони. Удержи ее! Жизнь-это любимая книга, это ребенок, играющий у твоих ног, это скамейка у дома, где отдыхаешь по вечерам.
Этот корабль для Креона означает государство, которое он возглавляет, а для всех остальных – семья и дом. Мир враждебен и противоречив, за стенами Фив, да что там – за стенами дома – ветер и дым вечной войны и пожарищ. Туда лучше не выходить, если тебе дорога твоя жизнь.
Антигона в постановке Бычкова – не революционерка какая-нибудь, не протест против произвола власти. Как можно было бы прочитать, если не давать себе труда задуматься. Так часто делают даже очень умные, почти святые люди, считающие, что всё в этом мире делится на два, а всё остальное от лукавого.
Антигона – та щемящая нота чистоты, альфа и омега сущего, глас вопиющего в пустыне, камертон воли богов, судьбы, всевышнего, в кого вы там верите. Она всегда будет разрушать земные человеческие законы и всегда будет умирать, как Христос. За нас, за чистоту, за настоящее, невидимое глазу самого великого и мудрого правителя, но понятное невинной девочке. Скорее даже не понятное. Потому что объяснить она никогда не сможет. Слов таких нет.
А у Креона как раз слова есть. Много. Он очень логичен и убедителен.
И это вторая номинация на «Золотую маску». Главная мужская роль.
Камиль Тукаев.
Тут дайте собраться с мыслями, чтобы не сорваться на междометия…
Камиль Тукаев, друзья мои, это наша с вами большая удача. Нам не нужно ехать за тысячи километров и платить бешеные деньги за билеты, чтобы увидеть на сцене работу настоящего мастера.
Это артист высочайшего уровня, прекрасно оснащенный технически, не зажатый рамками амплуа или каких-то других профессиональных шаблонов. Он творит свою роль, оживляет её, строит.
Он – как тот же Креон капитан на этом корабле. Он держит штурвал, направляя свой корабль прямиком в зрительный зал. И в самые пиковые моменты ему веришь и сочувствуешь. И уже начинает раздражать эта упрямая худышка Антигона с её навязчивой идеей похоронить придурочного брата и сломать жизнь всей семье.
У Софокла после того, как все умерли, Креон покаялся перед богами и признал своё ничтожество. У Ануя и Бычкова отправился на очередное совещание. Потому что оно запланировано заранее.
КРЕОН. Пять часов. Что у нас сегодня в пять? ХОР. Совет, господин. КРЕОН. Ну что ж, раз назначен совет, пойдем на совет. КРЕОН выходит.
Для него нет другой правды кроме той, которая обозначена законами. Оставшись в одиночестве, он продолжает свое движение, как шестеренка в механизме часов. Умная, знающая, понимающая шестеренка.
Что может быть трагичнее? Даже смерть Антигоны на фоне этого тотального одиночества, этого вечного ада отходит на второй план.
И это очень круто. Это настолько современно и настолько при этом архетипично, что Сартр с Камю нервно курят в сторонке. Тут и мотивы Маркеса, Кафки, позднего Набокова, даже Майкл Корлеоне Копполы мелькнул на мгновение. Отличная работа большого мастера. Я сейчас и о Бычкове и о Тукаеве говорю. Если что…
Я не буду рассказывать о сценографии и прекрасной работе со светом – это еще одна номинация на «Золотую маску». Всё в этом спектакле гармонично…
Но…
Почему спектакль «Антигона» может не получить «Золотую маску» ?
В этом спектакле всего 8 действующих лиц. И ко всем, кроме Креона у меня возникли вопросы.
Учитывая то, что Михаил Бычков – режиссер современный, а это значит, что он может не париться по поводу системы Станиславского, о которой мы сами ни бельмеса не знаем. Кроме того, что актер вроде как должен перевоплощаться, испытывать переживания на сцене и таким манером создавать образ, которому зритель должен поверить. Так вот.
Не знаю, хотел ли этого постановщик, может это его прием и установка? Но все персонажи, за исключением, повторюсь, Креона, какие-то плоские. Одна эмоция, одна интонация. Почти как в комедии дель арте. Простушка няня (Наталья Шевченко), влюбленный наследник Гемон (Олег Луконин), капризная красотка Исмена (Надежда Азоркина-Васильева), молчаливая Эвредика (Тамара Цыганова), салдафон Стражник (Владислав Моргунов)…
А нет вру! Есть еще Хор (Алексей Гнеушев) в образе работника музея, экскурсовода, периодически теряющий свою бесстрастную интонацию и вклинивающийся в процесс с возмущениями типа «Что ж ты творишь? Надо что-то делать!»
Это своего рода альтер-эго автора и совесть главного героя. На всякий случай, обозначу, что я считаю в этой пьесе главным героем Креона, а не Антигону. Извините…
И есть еще один, не обозначенный у Жана Ануя в списке действующих лиц, персонаж. Это он остается с Креоном, когда семья умирает, оставляя только полупустой дом с картонной няней, пылесосом и фотографиями на всех выпирающих поверхностях. И вот этот персонаж в исполнении очень мною любимого Михаила Гостева – красноречиво немногословен и важен.
Это опора Креона, символ его власти и невозможности остановиться. Он знает всё, мало говорит и никогда не признается в своей осведомленности. Его мотивация не ясна и потому, кажется, что его власть и знание сильнее и опаснее охов и сентенций ни на что не влияющего Хора-Экскурсовода. Это те самые серые Стругацких, после которых придут черные.
Антигону (Татьяна Бабенкова) трудно обвинить в плоскости и картонности. Она, конечно, героиня, слов нет.
Но если выключить звук и убрать декорации, есть риск перепутать Антигону с Катериной («Гроза» — ред.) или Сонечкой («Дядя Ваня» — ред.).
Своими выдающимися ролями Татьяна Бабенкова задала сама для себя такую планку, что теперь либо в вечность, либо в музей. Интересно будет посмотреть на её новую работу. Многое станет понятно.
И финал. Он точен и филигранно просчитан. Но нет в нём какой-то гениальной несуразицы, которая поднимает произведения искусства до высот редко доступных очень хорошему мастеру.
Для сравнения приведу в пример финалы двух картин Алексея Германа старшего. Одну из них Алексей Юрьевич снял от начала до конца сам, а вторую по известным причинам монтировал его сын, Алексей Герман младший. Очень талантливый режиссер. Большой мастер, но…
«Хрусталев, машину!» заканчивается сценой, в которой беглый военврач, ставший каким-то боссом в сомнительной компании на спор держит стакан с вином на голове и рессоры в руках. И целая симфония голосов – какая-то баба поет «На муромской дорожке», мужики смеются и подначивают героя, детский звонкий голосок отмеряет шаг «ать два, ать два».
И тут картина уходящего поезда застывает и звучит как приговор, как эпитафия этому страшному, прекрасному и безумному миру сопровождаемая прокуренным кашлем фраза «Хрена на хрена».
Это, на мой взгляд, гениальный финал, легкий мазок в центре экспозиции, не обязательный, но меняющий всё в картине.
И вспомните финал «Трудно быть богом», где Дон Румата, уезжая с обозом, играет на музыкальном инструменте, напоминающем по звуку саксофон. И звук этот диссонирующий с миром серого средневековья, повешенными собаками и угрюмыми людьми в тумане, очень символичен и эмоционален.
Это отличный, красивый и точный финал.
Но вот этого волшебного космического мазка, как в Хрусталёве или в «Проверке на дорогах», когда герой Ролана Быкова, простой рабочий войны, не снискавший славы и почестей, толкая машину, страну, жизнь, кричит «А ну давай, родненькие!», не выходит.
Тут ничего не поделаешь, это и есть гениальность. И она – явление редкое.
Я не берусь тут выяснять степень гениальность Бычкова, упаси бог. Я просто хочу сказать, что всё отлично. Здорово даже. Я же говорю, что спектакль мне понравился. Но…
Фото Алексея Бычкова
ШКАЛА ГАРМОНИИ (авторская разработка авторов портала gorsovety.ru)
Для людей, которые любят конкретику, и которым некогда читать большие тексты рецензий.
Оценка спектакля (художественного произведения) по нескольким критериям по шкале от 1 до 10
- Оригинальность – (1- нет, 5 – где-то я такое видел, 7 – раньше я такого не видел 10- что это было?) – 6
- Яркость (декорации, спецэффекты) – 1-нет, 5 – симпатичненько так, 7- хорошо прям, 10- вау!) – 7
- Трогательность (эмоциональность) (1 – нет, 5 – мурашки(одобрительный смех), 7- пощипывает глаза(смех без контроля), 10 – заплакал) – 6
- Катарсис (1 –нет, 5 – задумался о вечном, 7- еще раз задумался о вечном 10- переосмыслил всю свою жизнь) – 5
- Художественная ценность (1 – нет, 5 – а в этом что-то есть, 7 – в этом точно что-то есть, 10 – шедевр) – 8
- Историческая ценность (1 – нет, 5 – возможно, 7 – более чем возможно, 10 – однозначно есть)- 6
- Посоветовать другим (1-нет, 5 – если других дел нет, 7- сходите, обсудим, 10 – обязательно идти) – 9
Средний бал – 6,7 (1 – в топку вместе с рецензией, 5 – это интересно, 7 – надо идти, 10 – так не бывает!)
