Кто эти люди?
Татарский драматический театр (г. Альметьевск). Это непростая история. Город Альметьевск расположен примерно в 200 км от столицы Татарстана Казани. Образован в 1953 году, т.е. совсем недавно для города, в котором проживает чуть больше 150 000 человек. Не было там традиций крепостного театра, не заезжал туда молодой Чехов, не выступал перед молодыми строителями коммунизма Маяковский.
А был там ДК и нефтяные месторождения. И группа энтузиастов, которые ездили от совхоза к совхозу с передвижным театром. Пока не осели.
Ситуация мало изменилась с тех пор. В городе живут нефтяники и работяги в основном, поэтому с аудиторией у театра не всё гладко. Но она есть. Так же, как есть такие спектакли, уровень которых признается самой взыскательной театральной публикой. «Магазин» — открытие 2018 года. Надеемся, что это не случайное попадание в вечность, и этот театр мы еще увидим в числе номинантов, а, может, и победителей «Золотой Маски».
Режиссер Эдуард Шахов. 48 лет, закончил Уфимский институт искусств в 1999 году, учился в режиссерских лабораториях в «Школе Драматического Искусства» у легендарного Анатолия Васильева и в академическом Александринском театре у Владимира Фокина. Работал главным режиссером в Башкирском драматическом театре, Березниковском драматическом театре, сейчас сотрудничает с несколькими театрами, включая Татарский академический в Альметьевске.
Актрисы: Диляра Ибатуллина и Мадина Гайнуллина
Хореограф: Алина Мустаева
Что они делают?
В основе спектакля пьеса Олжаса Жанайдарова, написанная им после прочтения публикации в журнале «Русский Репортер» о московском магазине, в котором хозяйка устроила «освенцим» для своих сотрудников. Хозяйка-казашка привозила к себе молодых землячек, отбирала у них паспорта и заставляла работать на себя за кров и еду. При этом регулярно избивала, изощренно издевалась, доводя до отчаяния и суицида.
В пьесе две героини: хозяйка магазина Зияш и бесправная продавщица Карлыгаш. По сути вся пьеса – это монологи героинь, дающих свой взгляд на события, происходящие с ними. При этом событие, провоцирующее апогей конфликта – смерть дочери Карлыгаш, уже произошло. И история разворачивается перед нами как бы накануне прыжка, взлета Карлыгаш (ласточки в переводе с казахского), так чтобы мы понимали, почему этот прыжок неизбежен, что к нему привело.
Зияш – садистка с теоретической базой типа «Бог терпел и нам велел», читающая девочкам Коран по выходным и устраивающая принудительные попойки с ежевечерними порками до крови.
Карлыгаш – простая деревенская девочка с сильным и независимым характером. Она готова терпеть ради любви, ради близких людей, но не ради себя.
Пьесу эту, такое ощущение, чаще читали, чем ставили. Как её ставить? Это же такой классический вариант документального театра. Вербатима. И вот как говорить о том, как ты выбиваешь зубы человеку и заставляешь их съесть? Страшно…
Но нашлись смелые люди в городе Альметьевск. Взяли материал, перевели его на татарский и сделали спектакль, который уважаемые эксперты в 2018 году причислили к числу лучших в своем роде.
И есть за что.
Что получилось?
Получился акт искусства. Странный, тяжелый, порой просто невыносимый, но живой и настоящий. Первая моя реакция на незнакомую речь на сцене, хотя при этом все события разворачиваются в столице нашей родины Москве — недоумение. Бьют куранты, знакомое до боли ощущение раннего утра, того и гляди диктор начнет перечислять города и сигналы точного времени. И вдруг татарская речь. Какая-то чужая, инопланетная жизнь.
Я не знаю, зачем в Альметьевске переводили эту пьесу. Может быть у них там установка такая – ставить в Татарском театре только на татарском языке. Но на нашей сцене это выглядит каким-то очень точным и тонким решением. В этом больше правды для нас, далеких от нужд и проблем сегодняшних гастарбайтеров. Русские актеры не выглядят убедительно, когда читают эти монологи. Я проверял.
На сцене стена, сколоченная из дощечек, перед ней рассыпано несколько ящиков. В ящиках грузят товар, на них сидят, лежат, отдыхают. Это незаменимая вещь в любом магазине. В первой же сцене ящики становятся чем-то большим, чем просто контейнеры. В них вся жизнь героинь. Они сами впрыгивают в них и одна застывает на месте, а вторая пытается её сдвинуть. Понятно, что застывает Зияш. Её задача всё удержать в рамках придуманного ею мира. Она – хозяйка, она вбивает гвозди, строит мечеть в Кустанае, она держит эту стену своей «божественной» волей.
Что кроме татарского языка и ящиков, вполне уживающихся в этой конструкции, выбивает из нашей истории признаки документального театра, читки и т.п. ?
Хореография, друзья! Если не сказать «балет». Все-таки на балет это было мало похоже…
Зияш и Карлыгаш в движениях своих были больше похожи на артистов японского театра Кабуки, чем на Театр. Doc. В движениях парных или сольных было много от боевых искусств, как восточных, так и западных. Они походили на какие-то странные ритуальные пляски или гимнастические упражнения, где стойкость фигуры зависит от слаженности действий участников.
Одно можно сказать: в своих движениях они были отличными, понимающими друг друга с полужеста партнерами. И это на фоне душераздирающего, кошмарного текста, где цинизм и азиатская жестокость соседствуют с верой, надеждой и собачьей покорностью.
И вот смотришь всё это, слушаешь перевод и думаешь. А зачем же они это все накрутили? Испугался бы я больше, слушая монологи, даже на татарском, без этих странных танцев? И вдруг понимаешь, что никто не хотел тебя напугать. Более того, вот эта отстраненность, созданная благодаря условности сценического существования артистов, выводит историю из плоскости репортажа, основанного на реальных событиях. Она вдруг, и это начинаешь ощущать не сразу, заходит в тебя как притча, как современная реинкарнация библейских мук Иова, Христа, Иуды и Пилата. Мистерия человеческого несчастья, обреченного в своих попытках добиться порядка на крови, на вечное падение и вечное возвращение. В самых разных обличиях. Всегда страшных и всегда живучих, потому что мы сами даем власть этому злу. Мы танцуем с ним. Терпим и смиряемся.
В финале героини маршируют под песню летчиков Люфтваффе. Это красивая народная бретонская мелодия с немецким текстом стала неофициальным гимном людей, несущих смерть на своих крыльях. Так красивые идеи превращаются в ад.
Что вы упустили, не сходив на этот спектакль
Спектакль длится час и сорок минут. Без антракта. И это понятно – из такой истории нельзя выныривать, её невозможно поставить на паузу.
И вот играет марш летчиков Лювтваффе, Мадина (Зияш) поворачивается к Диляре (Карлыгаш), делает несколько шагов ей навстречу, и на последних тактах песни они обнимаются так, как сыграть невозможно.
Стена из дощечек опускается, и мы видим метровые шипы гвоздей, выросшие на той стороне, в вечности. И две несчастные женщины плачут обнявшись. Я могу поклясться, что видел, как подергивались плечи Диляры, как еле сдерживалась, чтобы не расплакаться красавица Мадина.
И в эту минуту мы вынырнули в какое-то другое пространство. В котором не важно – придумал ли эту сцену с объятием режиссер, или это такая очищающая реакция артистов, освободившихся от страшного и мучительного сна. Театр тем и прекрасен, что в нем не всегда всё происходит, как задумывает постановщик. Ведь как говорят умные люди: театр рождается не в голове режиссера и не на сцене, а в пространстве между артистами и зрителем. И это великое чудо…
И я это видел!
ШКАЛА ГАРМОНИИ (авторская разработка авторов портала gorsovety.ru)
Для людей, которые любят конкретику, и которым некогда читать большие тексты рецензий.
Оценка спектакля (художественного произведения) по нескольким критериям по шкале от 1 до 10
- Оригинальность – (1- нет, 5 – где-то я такое видел, 7 – раньше я такого не видел 10- что это было?) – 8
- Яркость (декорации, спецэффекты) – 1-нет, 5 – симпатичненько так, 7- хорошо прям, 10- вау!) – 7
- Трогательность (эмоциональность) (1 – нет, 5 – мурашки(одобрительный смех), 7- пощипывает глаза(смех без контроля), 10 – заплакал) – 8
- Катарсис (1 –нет, 5 – задумался о вечном, 7- еще раз задумался о вечном 10- переосмыслил всю свою жизнь) – 7
- Художественная ценность (1 – нет, 5 – а в этом что-то есть, 7 – в этом точно что-то есть, 10 – шедевр) – 7
- Историческая ценность (1 – нет, 5 – возможно, 7 – более чем возможно, 10 – однозначно есть)- 7
- Посоветовать другим (1-нет, 5 – если других дел нет, 7- сходите, обсудим, 10 – обязательно идти) – 8
Средний бал – 7,4 (1 – в топку вместе с рецензией, 5 – это интересно, 7 – надо идти, 10 – так не бывает!)
Фото: Андрей Парфенов
