Как мысли черные к тебе придут, Откупори шампанского бутылку Иль перечти «Женитьбу Фигаро»
А.С. Пушкин «Моцарт и Сальери»
Кто эти люди?
Режиссер – Надя Кубайлат, 27 лет.
Что мы о ней знаем? Только то, что она молода, хороша собой, родилась в Санкт-Петербурге, закончила ГИТИС, мастерскую Женовача всего два года назад. В «Сатириконе» с лета прошлого года на малой сцене идет её спектакль «Мой папа – Питер Пэн» по пьесе молодого драматурга Керен Климовски, в Камерном тоже на малой сцене идет «Вечер с Чарльзом Буковски».
Это такие камерные экспериментальные постановки на полтора часа без антракта. Так что, если даже зритель чего-то не поймет, устать не успеет.
Не удивлюсь, если окажется, что таких блокбастеров в карьере молодого постановщика еще не было. Спектакль с двумя антрактами, хронометражом 3,5 часа. Если не ошибаюсь, только «Трамвай «Желание» в Камерном идет с двумя антрактами…
Надя Кубайлат пригласила для работы над постановкой художника Дениса Сазонова, композитора Даниила Посаженникова, художника по костюмам Анну Кострикову, художника по свету Антона Астахова и художника по пластике Виталия Шилова. Дениса Сазонова мы знаем по «Буковски», остальные для нас люди новые. Для меня по крайней мере…
Пьер Огюстен Карон де Бомарше (1732 – 1799) , французский драматург, предприниматель и авантюрист, сделавший состояние и дворянский титул благодаря выгодным женитьбам на богатых престарелых вдовах. Начав карьеру писателя в качестве публициста, прославился создав свои бессмертные пьесы «Севильский цирюльник» и «Женитьба Фигаро». За свой обличительный накал «Женитьбу Фигаро» Наполеон называл «революцией в действии». Т.е. это вам не просто поржать, как некоторые думают…
Вот как выглядит трилогия Бомарше о похождениях Фигаро: «Севильский цирюльник или Тщетная предосторожность» (1775 г.), «Безумный день или Женитьба Фигаро» (1784 г.) и «Виновная мать или Второй Тартюф» (1792 г.). Последняя пьеса о Фигаро успеха не имела и российскому зрителю не знакома.
Что они делают?
Они делают нечто монументальное. Ведь это вам не игрушки – взять три пьесы и сделать из них одну историю. Даже если с двумя антрактами. Я честно боялся, что кто-то где-то лопнет, надорвется. Либо зритель, либо артисты.
Но у молодой постановщицы Нади Кубайлат оказались совершенно железные … нервы. Она выстроила этот марафон, как опытный многоборец. Первое отделение – разминка, подготовка к самому трудному этапу. Поэтому площадка – фойе театра, где артисты могут ходить рядом со зрителями, которые еще формально не стали зрителями, поскольку не заняли места согласно купленному билету.
Эта смесь древней традиции площадного театра и новомодного иммерсивного производит довольно странное впечатление. Особенно на тех, кто, как и я, занял не самое удачное место под лестницей. Зато мне хорошо было видно и слышно струнный квартет Геннадия Куранды. Поэтому после нескольких безуспешных попыток рассмотреть артистов, я смирился и просто слушал музыку. И еще наблюдал за лицами музыкантов. Они, кстати, реагировали гораздо живее зрителей.
Разыгранный в разминочном ритме, без надрыва «Севильский цирюльник» дал нам пунктирное представление о расстановке сил перед главным сражением. Перед тем самым «Безумным днем», который многие из нас знают с детства, благодаря Театру сатиры и Андрею Миронову.
И «Безумный день» был абсолютно безумен. Без реверансов. Грим и костюмы – микст традиционного стиля театра 17-18 века, японского театра Кабуки и Тима Бертона с его безумным Шляпником.
Каждый герой – не просто маска внешне, но и внутренне. Все, включая графа Альмавиву (Камиль Тукаев) , графиню (Людмила Гуськова), Сюзанну (Яна Кузина), существуют как будто на выдохе, на краешке сил, терпения. Керубино (Михаил Гостев) так осторожно и нервно ставит ноги, как будто того и гляди намочит штаны от страха, Марселина (Тамара Цыганова) дрожит как в лихорадке, пытаясь сохранить из последних сил свое попранное достоинство. Сюзанна в этой компании самый несчастный персонаж, человек на пороге никогда не наступающего оргазма. Простите за прямоту.
У Ларса фон Триера есть фильм «Нимфоманка». Почему-то, думая о спектакле Нади Кубайлат, я вспоминаю постеры этого фильма, где все актеры, исполняющие главные роли, изображены в минуту оргазма.
Это состояние у человека длится всего несколько секунд, оно настолько интимно, что многие из нас, допускаю, не очень представляют свои физиономии в этот момент. Триер же посвятил изучению этого явления целый двухсерийный фильм. Наверное, потому что понимает, насколько важны в жизни человека вожделение и страсть. Не любовь даже в её романтическом понимании, а простая человеческая похоть. Может быть в ней, в её проявлении и скрывается внутренняя сущность человека, его природа, его истинное лицо?
Три отделения спектакля, три этапа существования человека страстного, вожделеющего. В «Цирюльнике» молодые герои забавны и смешны. Фигаро – главный выдумщик и сводник, искусно плетущий милые интриги. Влюбленные Граф и Розина, играючи, шаля, обыгрывают старого сластолюбца Бартоло, при активной поддержке вездесущего Фигаро, разумеется.
В «Безумном дне или Женитьбе Фигаро», расстановка сил меняется кардинально. Теперь Фигаро – жертва интриг. Графа Альмавива, положившего глаз на его невесту, Сюзанны, устроившей цирк с переодеваниями в саду, Марселины, подавшей на Фигаро в суд в надежде женить его на себе. На фоне изнывающих от своих страстей героев Фигаро выглядит человеком со стороны, не понимающим, что происходит и как ему самому к этому относиться. Его голос звучит как бы сверху трескотни, происходящей на сцене. Он дергается на каждое упоминание своего имени и отзывается эхом: «Фигаро!». Он словно дух, умерший, но еще не осознавший своей отдельности от этого мира.
И комедия, имеющая все формальные признаки смешного представления, за счет всех своих странностей с главным героем и нервных ужимок остальных персонажей, вдруг выходит за рамки жанра, начинает играть на другом поле, с другими эмоциями.
Граф Альмавива в своем японском гриме, протянутыми руками и легкими постанываниями напомнил мне духа воды из «Унесенных призраками» Миядзаки.
И в этом контексте можно прочитать «Безумный день», как путешествие в страну театральных призраков, где наши представления о пьесе, наши стереотипы, наш смех утрируется до безобразия, до какого-то жуткого ремикса.
Когда на секунду Альмавива-Тукаев внезапно выходит из роли и спрашивает с недоумением у зрителей, партнеров, самого себя: «Мы кажется тут комедию разыгрываем?», зрительница за моей спиной шепчет соседке: «Комедию как же, я тут извелась вся!»
В подтверждение моей догадки о духах в финале второго отделения появляется второй Фигаро, двойник. И вот он ведет себя так же, как и все, кривляясь и закатывая глаза. Как настоящий Арлекин, а не вот этот рефлексирующий Пьеро, совсем не похожий на пройдоху Фигаро эпохи «Севильского цирюльника».
А финальный танец смешинок окончательно убедил меня в том, что вся эта странная игра и есть ремикс, утрированное, пропущенное через мясорубку мировой культуры, театральной традиции, культурных кодов, личных переживаний и, возможно, комплексов, представление о мире, людях, жизни и творчестве главного провокатора и творца этого безумия – режиссера Нади Кубайлат.
Чтобы было понятно. В финальной сцене «Безумного дня» на авансцену выходит главный герой пьесы Бомарше (как в «Ревизоре» Гоголя) – смех. Он начинает звучать из колонок, в которых мы могли слышать раньше только голос Фигаро. Раздается смех, и уставшие артисты, сделав свое дело, падают на кушетки. И тут смех миксуется и становится ритмом, который подчиняет себе танцевальную группу, играющую массовку: горожан, слуг, крестьян. И они как те смешинки, бесенята, духи театра, вырвавшиеся на свободу, отрываются в невероятном танце. Артисты пьют воду из стаканчиков, принесенных рабочими сцены, вытирают пот со лба, а эти черти пляшут, их время пришло. И когда по очереди, не спеша, герои покидают сцену, каждый из бесенят касается своего хозяина рукой.
В итоге на сцене остаются только танцоры, заслужившие, как и настоящие артисты своего стакана воды. Мы дважды вынырнули из того театрального морока, в котором очутились с самого начала.
Внезапно тебя накрывает острое, освежающее чувство освобождения, пробуждения, почти катарсиса. Что-то похожее я испытал на последних секундах «Холодного сердца» Ван Дормаля на Платоновском фестивале. И это особенное переживание, трудное. Но прекрасное.
Что получилось?
Получилась целая семейная сага, в которой родился новый взгляд на историю и героя, ставшего мифом, духом, иллюзией. Кажется, что у режиссера Кубайлат свои нерешенные вопросы к этому миру: кто мы, какие мы? И ответа, разумеется, пока нет. Есть только догадки, версии.
Всё третье «похмельное» отделение – о тотальном нервном одиночестве, даже раздвоенного Фигаро. Несмотря на внешне забавные катания по полу и ползания по кушетке, это точно уже не комедия. Комедией это можно назвать только в дантевском понимании. Что это, если не театральный ад, в который свалилась вся трилогия Бомарше. Эпилог с иллюзией кровосмешения, свального греха, вырождения, которое было неизбежно с самого начала.
И это универсальный маршрут всякого жизнерадостного, творческого и умного человека, финал любой «революции в действии», или все совпадения случайны, и всё, что я вам тут наплел – только мои тараканы? Всё это мне померещилось старому ворчуну…
Но вот вам цитаты из Бомарше: «Я спешу посмеяться над всем, иначе мне пришлось бы заплакать» Это раз!
«Поневоле станешь злым, когда все замечаешь» Это два.
Сами по себе эти фразы мало что значат. Евгений Петросян, не отличающийся высоким вкусом в юморе, сделал первую цитату из Бомарше девизом своей народной «Смехопанорамы». Но в приложении к тому зрелищу, свидетелем которого я стал, они — не лишнее подтверждение моих выводов относительно этой фееричной и дьявольски грустной комедии.
Что вы упустите, не сходив на спектакль?
Не скажу, что я был сражен наповал, что меня выносили на руках из зрительного зала. Более того, памятуя о наказе великого Тонино Гуэрра, что все шедевры немного занудны, в какой-то момент мне пришлось перетерпеть, пересидеть свое внутренне сопротивление чрезмерно структурированному безумию постановки.
Но в итоге я был сполна вознагражден ни с чем не сравнимым чувством сопричастности чему-то большому, странному и пугающе прекрасному. Так бывает, когда смотришь на мир с какой-то новой, неожиданной стороны, застаешь его врасплох, ненакрашенным, не готовым. Хотя всё вроде как обычно. Та же сцена, те же артисты и тот же Бомарше и Россини. И Фигаро где-то рядом…
Никогда не думал, что лучшее лекарство от черных мыслей имеет такую побочку…
Фото Алексея Бычкова, Галины Ивановой
ШКАЛА ГАРМОНИИ (авторская разработка авторов портала gorsovety.ru)
Для людей, которые любят конкретику, и которым некогда читать большие тексты рецензий.
Оценка спектакля (художественного произведения) по нескольким критериям по шкале от 1 до 10
- Оригинальность – (1- нет, 5 – где-то я такое видел, 7 – раньше я такого не видел 10- что это было?) – 7
- Яркость (декорации, спецэффекты) – 1-нет, 5 – симпатичненько так, 7- хорошо прям, 10- вау!) – 7
- Трогательность (эмоциональность) (1 – нет, 5 – мурашки(одобрительный смех), 7- пощипывает глаза(смех без контроля), 10 – заплакал) – 6
- Катарсис (1 –нет, 5 – задумался о вечном, 7- еще раз задумался о вечном 10- переосмыслил всю свою жизнь) – 6
- Художественная ценность (1 – нет, 5 – а в этом что-то есть, 7 – в этом точно что-то есть, 10 – шедевр) – 8
- Историческая ценность (1 – нет, 5 – возможно, 7 – более чем возможно, 10 – однозначно есть)- 8
- Посоветовать другим (1-нет, 5 – если других дел нет, 7- сходите, обсудим, 10 – обязательно идти) – 7
Средний бал – 7,0 (1 – в топку вместе с рецензией, 5 – это интересно, 7 – надо идти, 10 – так не бывает!)
