Кто эти люди?
Лев Абрамович Додин – художественный руководитель Малого драматического театра — Театра Европы, г. Санкт-Петербург. Первый лауреат премии Платоновского фестиваля, лауреат Государственной премии СССР, дважды лауреат Государственной премии России, кавалер многочисленных орденов и почетных званий. Сколько у Додина «Золотых масок», даже не берусь пересчитывать…
В 1998 годы МДТ под руководством Льва Додина получил статус «Театра Европы», третьим после театра «Одеон» в Париже и театра «Пикколо» Джорджа Стрелера.
Таким образом, наш питерский Малый драматический театр вошел в ассоциацию репертуарных драматических театров 17 стран Европы, образованный в 1990 году по инициативе министра культуры Франции Жака Ланга и директора миланского театра «Пикколо» Джорджа Стрелера.
Ежегодно один из театров группы проводит на своей территории фестиваль, на котором остальные театры показывают свои спектакли.
Труппа у Додина в основном состоит из его учеников разных лет. И о его жестком, но действенном методе работы с артистами ходят легенды. Однако при этом работать с мэтром мечтают многие выдающиеся театральные актеры мира. Каждая премьера, каждая новая работа Льва Абрамовича вызывает горячий интерес театральной публики.
Почему-то не хочется мне называть конкретные фамилии звезд, заслуженных и народных. Не тот случай, когда звёзды тащат на себе. Совсем. Хотя одного человека назову — Елизавета Боярская. К медийным лицам всегда особые претензии. Так вот, Боярская — большой артист, не поворачивается язык назвать её актрисой или артисткой. И её работа в спектакле Додина стержневая, связующая, не всякий бы справился. Даже народный и заслуженный.
Что они делают?
Они живут почти шесть часов сценического времени и шесть лет человеческой жизни рядом с тобой, в тебе.
В самом начале в спектакле есть такая сцена, когда Михаил Пряслин, кормилец семьи, показывает домочадцам буханку хлеба. И его младшая сестренка с удивлением спрашивает: «Что это?»
Вот «Братья и сестры» — это та самая буханка настоящего театрального хлеба, которого многие из нас и не едали никогда.
Перебиваясь пирожными или сухариками, мы даже представления не имели, каким может быть настоящий живой театр. В котором всё по-настоящему. Горе, радость, любовь, ненависть. Вся наша жизнь.
Хотя внешне кажется – как же это всё далеко от нас – эти брёвна, скворечники, калитки, оглобли – из какой-то другой жизни из бабушкиных историй о голоде и войне.
Но уже через пять минут ты весь там за одним столом с этими такими близкими и понятными тебе людьми.
Я сидел на первом приставном ряду. Под ноги мне сыпалось посевное жито, в мой стул прилетела пробка от шампанского, аккурат над моей головой зависала огромная засаленная оглобля, играющая роль ворот, пограничной калитки, стен дома, всего, что нельзя не заметить и не учесть.
Додин говорил на пресс-подходе о том, что не понимает ажиотажа вокруг имерсивного театра, потому что всякий настоящий театр имерсивен. Он погружает зрителя в процесс сопереживания в том числе и за счет вот такого близкого взаимоодействия. Но, главное, за счет вдохновенной игры актеров, которые своими переживаниями на сцене включают внутреннюю работу нас, зрителей.
Фабульно на сцене разыгрывается история деревни Пекашино, описанная Федором Абрамовым в романе «Братья и сестры». 45 год, жёнки ждут своих мужей с фронта, терпят, трудятся на износ в надежде на лучшую жизнь. Война-то кончилась.
Но жизнь не становится лучше. Изнуряющий труд, нищета, голод и на этом фоне любовная линия 18-летнего Михаила и солдатки Варвары. Такая же безнадежная и отчаянная, как вся эта история выживания великого народа.
Что получилось?
Чуть больше месяца назад я посмотрел прямую трансляцию «Вишневого сада» в постановке Льва Додина и написал об этом пост в Фейсбуке.
«И вот они становятся вдвойне ближе и роднее — эти несчастные люди, когда они дышат рядом с твоим плечом, каким-то чудом не выпадая из своего волшебного пространства в твоё настоящее. Это не передает трансляция к сожалению. Мы можем только догадываться из своего надежного укрытия, каково зрителям в зале МДТ.
Лев Додин приезжает в Воронеж летом на Платоновский фестиваль со спектаклем «Братья и сестры». И у меня уже чешутся ладони от нетерпения почувствовать, что такой настоящий театр Додина. На своей шкуре. Чтобы не из надежного укрытия наблюдать.
По-честному чтобы всё.»
Так вот, друзья мои, заказывали – получите!
Это совершенно особое, непередаваемое ощущение быть внутри спектакля Додина. Слышать эти скрипы, уворачиваться от оглобли, тревожно нависающей над твоей головой. Видеть, как трудно людям: хромым, кривым, одноногим, старым, немощным, пьяным ходить по этим бревнам, держаться, чтобы не упасть, не провалиться.
Весь спектакль они на грани. Роль этой грани изображает бревенчатая стена, то полого лежащая, как пригорок, то стоящая торчком, как крепость, то накрывающая влюбленных скатом чердака, единственного места, где их любовь может чувствовать себя хозяйкой в доме.
Все шесть часов зрительный зал как река, тихая река времени, омывающая эту историю и играющая свою роль молчаливого и грустного свидетеля человеческого несчастья.
Где-то за нашими спинами бегают по берегу голые парни, откуда-то оттуда приплывают пароходы и приходят поезда с долгожданными мужиками.
Первое отделение спектакля, длившееся три часа с небольшим перерывом, заканчивается потрясающей сценой встречи пекашенцами своих воинов. Идеальным днём Победы. Когда все вернулись живыми, нет обид и обиженных. Отец обнимает своих детей, жена мужа.
За минуту до всеобщего торжества старший Пряслин, погибший на войне, разламывает хлеб для всей семьи, в которой Михаил и Варвара, как жених и невеста сидят за одним столом.
И это как финал «Андеграунда» Кустурицы или «Тихого Дона» Урсуляка, как продолжение пророчества карлицы в «Буденброках» Томаса Манна о том, что мы все обязательно встретимся со своими умершими близкими. Это рай, недостижимый и прекрасный. Где все будут прощены и счастливы.
Это мечта, которую лелеяли все пережившие страшное лихолетье войны.
И вот я, вытирая слезы, пробираюсь к выходу, придавленный и кажется все-таки прибитый этой жуткой засаленной оглоблей, и думаю, что же дальше?
И вот то, что случилось дальше, только подтверждает абсолютную гениальность Додина.
Потому что дальше стало только хуже. Не случилось того счастья, которого ждали пекашинцы и все мы. Всё тот же голод, холод и смерть. Теперь уже не где-то там на войне, а здесь рядом с нами. И в противовес другой идеальный мир «Кубанских казаков», как издевательство над тем настоящим, которое тянут на себе крестьяне этой архангельской деревни.
Гений Додина в том, что он, не стесняясь быть настоящим, не боясь утомить зрителя, вообще не думая о том, что может испытывать зритель, кроме сопереживания, пропустил всех нас через жернова чистилища. Все эти мучительные диалоги о несбывшихся надеждах, предательство и трусость народа создают ощущение невозможности счастья, нереальности его.
И что остается? Мишка Пряслин выбегает на авансцену, как будто хочет взлететь вместе с журавлями, курлыкающими где-то в небесах. Но не может взлететь и только дышит прерывисто, жадно.
И ты сидишь в зале, смотришь на него и понимаешь – надо жить. Пока дышишь, пока есть эти журавли, есть люди, за которых ты в ответе. Надо жить.
Что вы упустили, не сходив на этот спектакль?
В самом финале, когда после затемнения вновь зажигается свет, мы видим всех пекашинцев, всех, кто выходил на сцену – от мала до велика, стоящих и смотрящих нам в глаза. Вы замечали, что святые на иконах всегда смотрят прямо в глаза. Не увернешься.
Если хотите почувствовать настоящую гордость, тихую и мощную, сжимающую сердце и поднимающую над землей, гордость за свою страну, за своих родителей, бабушек и дедушек, вынесших на своих плечах такое…
Если хотите разбудить в себе журавлей и захотеть жить, любить, беречь самое важное в жизни, обязательно посмотрите спектакль «Братья и сестры» в МДТ — Театре Европы.
На встрече с воронежцами Лев Абрамович сказал, что есть много плохих спектаклей, совсем немного хороших, а есть отличные спектакли, их мало и они – чудо.
Так вот, «Братья и сестры» — спектакль отличный.
ШКАЛА ГАРМОНИИ (авторская разработка авторов портала gorsovety.ru)
Для людей, которые любят конкретику, и которым некогда читать большие тексты рецензий.
Оценка спектакля (художественного произведения) по нескольким критериям по шкале от 1 до 10
- Оригинальность – (1- нет, 5 – где-то я такое видел, 7 – раньше я такого не видел 10- что это было?) – 9
- Яркость (декорации, спецэффекты) – 1-нет, 5 – симпатичненько так, 7- хорошо прям, 10- вау!) — 9
- Трогательность (эмоциональность) (1 – нет, 5 – мурашки(одобрительный смех), 7- пощипывает глаза(смех без контроля), 10 – заплакал) – 10
- Катарсис (1 –нет, 5 – задумался о вечном, 7- еще раз задумался о вечном 10- переосмыслил всю свою жизнь) – 10
- Художественная ценность (1 – нет, 5 – а в этом что-то есть, 7 – в этом точно что-то есть, 10 – шедевр) — 10
- Историческая ценность (1 – нет, 5 – возможно, 7 – более чем возможно, 10 – однозначно есть)- 10
- Посоветовать другим (1-нет, 5 – если других дел нет, 7- сходите, обсудим, 10 – обязательно идти) – 10
Средний бал – 9,7 (1 – в топку вместе с рецензией, 5 – это интересно, 7 – надо идти, 10 – так не бывает!)
Фото Андрея Парфёнова
