Кто эти люди?
Воронежской театральной публике представлять Михаила Бычкова не имеет смысла. Все его знают. Каждый его спектакль — событие, каждый — как последний. Как он это делает, бог его знает. Человеку, не знающему контекста, наверное видится что-то своё. Иначе бы не ходили на его спектакли, не ждали бы новых премьер. Мне же трудно избежать искушения, и не срифмовать обстоятельства с образами. Критики до сих пор спорят — нужно ли знать, в каком состоянии писал Бах свои кантаты, верил ли он в Бога и боялся ли смерти. Важно ли, что Шолохов был запойным алкоголиком и женился не по любви?
Где в творчестве трещины личности художника, а где дуновения из иного мира. И надо ли их разглядывать после «смерти автора», когда текст уже сам по себе и не принадлежит его создателю? Я не знаю. Но мне интересно. В конце концов — любое художественное произведение рождается из рифм с чувствами и мыслями читателя, и без этого самого контекста не существует. Не пульсирует. Какой бы совершенной не была форма, какой бы эстетически независимой от наших эмоций и знаний она не казалась.
Дмитрий Данилов — автор пьесы «Стоики», у него, кстати, завтра день рождения — 56 лет. Поэт, писатель, драматург, лауреат профессиональных премий, обладатель «Золотой Маски» за пьесу «Человек из Подольска». Спектакли по его пьесам идут по всей России. В Воронеже сейчас в театре драмы можно увидеть «Серёжа очень тупой», в Никитинском театре шли когда-то «Свидетельские показания». Был еще опыт постановки Бычковым онлайн-спектакля «Выбрать троих» во время пандемии. Теперь вот ещё и «Стоики».
Спектакль этот идёт ещё в МХТ им. Чехова в Москве. Пьеса совсем свежая, и написана она была вроде как по заказу МХТ в прошлом году.
Артисты. Мать — Татьяна Беляева, отчим — Камиль Тукаев, дочь — Алина Крылова, её сожитель — Константин Гунькин. Отметить нужно необычный состав артистов. Татьяна Беляева — актриса театра драмы им. Кольцова, не народная, не заслуженная. Просто хорошая актриса с большим нерастраченным потенциалом. Я видел её только в эпизодических ролях, где она погоды не портила. Но и не делала. А тут — главная роль. Я настаиваю — именно мать в этом спектакле — главное действующее лицо. В паре с Беляевой — народный артист, лауреат «Золотой маски», звезда Камерного театра и соратник Бычкова — Камиль Тукаев. Подозреваю, что сочетание это не случайно. Хотя даже если это и так, получилось очень круто. И это тот момент, когда контекст вопиет. Звезда, пишущая свои возможно гениальные колонки для 30 читателей и домохозяйка, единственный человек, не потерявший в этом дурдоме способности к живому сочувствию. Кто эти читатели, и где этот дурдом, догадайтесь сами.
И пара молодых артистов в роли дочери и её сожителя — вчерашние выпускники Института искусств. Где они будут работать? Станут ли известными? Смогут ли они реализоваться в профессии? Помните короткометражку Жоры Крыжовника «Проклятие» — «Тебе неизвестные актеры нужны? У меня полная записная книжка этих неизвестных актеров. Если я сюда их приведу, они эту ё…ю студию слезами зальют».
Вы скажете, заносит тебя Долженков абы куда. Заносит. Но я, как акын — что вижу, то пою. Извиняйте, ежели что не так.
Что они делают?
Вообще-то «Стоики» — спектакль-антиутопия. Востребованный ныне жанр. События происходят в недалеком будущем в какой-то неопределенной, но очень похожей на Америку стране. Приметы: отчим пишет про великий бейсбол, который великим нигде кроме Штатов отродясь не считался. Проскакивает упоминание Вашингтона и других сугубо американских локаций, включая вино из Западной долины, напоминающей Калифорнию. И разговоры о Сэлинджере, Фолкнере. Хотя это, конечно, слабый аргумент. Их и в России пока ещё читают.
Две локации — квартира молодой пары и квартира родителей. При этом со свойственным для театра Бычкова минимализмом, на сцене два главных предмета мебели, вокруг которых вращается жизнь в этом космосе. В квартире молодых это кровать, а в квартире родителей — стол. И телевизор. Телевизор в пространстве старшего поколения важнее интернета, который скорее является продолжением личности обладателя гаджета, чем выходом в большой мир. Здесь телевизор — воплощенная тревога, беда, наступающий апокалипсис. Где-то в Африке что-то рвануло, число жертв достигает немыслимых пределов. Но это так далеко, и вроде бы никак не касается героев. Где мы, а где Африка. Там смерть и скрежет зубовный, а тут — тишина, прожиточный минимум и бейсбол.
В мире героев «Стоиков» наступил долгожданный момент, когда не нужно трудиться, чтобы прокормить семью. Они получают от государства ежемесячные траншы, которых хватает на самое необходимое. Сбылась чеховская мечта. Но в этой разреженной атмосфере освобожденного от физического труда человечества не видим мы почему-то никаких алмазов в небе. И отдыхать никто не хочет. Человек оказывается почти машиной без чувств и сострадания. Единственные безусловно близкие люди — мать и дочь ещё как-то сопротивляются, держат хлипкую конструкцию семьи, отношений. Мать — активатор процессов сближения. Пусть не всегда удачных. Но без них не было бы вообще никакого просвета. Мать приглашает на ужин дочь с её парнем, мать утешает отчима. Мать задаёт вопросы, провоцирует хотя бы иллюзию контакта. Мать оплакивает всех в единственной тихой эмоциональной сцене, где остается одна после ухода гостей.
Мне это напомнило эпизод из фильма Никиты Тягунова «Нога» (1991 г.), кстати, снятого по мотивам рассказа Уильяма Фолкнера. Главный герой, потерявший ногу на войне, уезжает в далекий городок, прячется от всех. Его навещает старший брат (Петр Мамонов). И уже прощаясь с младшим на вокзале, он вдруг остро осознает всю пустоту и безнадегу жизни своего покалеченного брата, а может и своей жизни. Он смотрит на своё отражение в тамбуре поезда и говорит тихо: «Б…дь!», а потом кричит в истерике: «Б…ди!» и бьется о стеклянные двери.
Что-то подобное происходит и с каждым героем спектакля. Под звуки композиции «Один из нас» группы «Fever 333», где после короткого вступления в исполнении детского хора (почти как «Ещё один кирпич в стене») звучит радикальный хардкор-припев с рефреном «Stand up or die on your knees». Надо отдать должное музыкальному редактору проекта. Трек мощный. Если же эту композицию нашёл сам Бычков, снимаю шляпу.
Жить такой жизнью и не слететь с катушек — вот главная задача героев спектакля. И если мать пытается удержать жизнь с помощью эмпатии, сочувствия. То отчим, важно, что не отец. Потому что в этой системе нет отцов, нет даже намека на отца, который во всех культурах немножко бог. В этом мире бога нет. Так вот отчим — эрзац отца, не может дать жизнь, но может создать её иллюзию, выстроить свою конструкцию существования. И тут в ход идут учения философов стоиков (Сенека, Марк Аврелий и др), примечательно, что влиятельность этого движения погасла с началом эры христианства. В переводе на человеческий суть учения стоицизма в том, что человек не может познать весь мир и отвечать за все, что в нем происходит. «Делай, что должно и будь, что будет». Вся проблема в том, что никто не знает, что должно? Кому должно и зачем?
Способ отгородиться от мира, опираясь на сентенции типа «Возделывай свой сад», не работает. Мир всё равно бьется в окна, просачивается через телевизор, окружает своей пустотой. Так что даже на ложе обнаженные молодые любовники не становятся ближе, они сидят друг напротив друга, снова говорят о транше и вине и о чем-то ещё секретном. То ли о зачатии, то ли об аборте. И тут малюсенькая надежда закрадывается в сердце неравнодушного зрителя. А вдруг всё ещё будет? Вдруг появится отец? А с ним — любовь и надежда.
Что из этого вышло?
Спектакли Бычкова — это особый опыт. Часто болезненный.
Смотришь на сцену, вроде всё просто — кровать, стол, стулья, телевизор на стене да занавески. Погас свет — убрали кровать, принесли стол. Из реквизита — батарея из бутылок с вином и бутылка с виски. Бокалы, стаканы, книга Фолкнера «Шум и ярость». И бесконечно бухающие герои, ведущие свои простые, странные и бесконечные разговоры. На этих разговорах, сдобренных алкоголем, зиждется хрупкий мир этой квази-семьи. И так это получается тягуче и заразительно. Такое сложное послевкусие остается от всего увиденного. Что ты уже сам начинаешь чувствовать лёгкие приступы бешенства. От того, сколько времени и сил потрачено на то, чтобы просто жить от транша до транша, сколько выпито бутылок, чтобы жизнь эта была чуть теплее. Что мы делаем, кого любим, чего боимся и зачем живём так? И можно ли по-другому?
Покрутишь это всё в голове, да и махнёшь рукой. Мы же всего знать не можем. Делай, что должно и будь, что будет. Мы, выходит, тоже стоики. Б…дь.
Фото спектакля Андрея Парфёнова
ШКАЛА ГАРМОНИИ (авторская разработка авторов портала gorsovety.ru)
Для людей, которые любят конкретику, и которым некогда читать большие тексты рецензий.
Оценка спектакля (художественного произведения) по нескольким критериям по шкале от 1 до 10
- Оригинальность – (1- нет, 5 – где-то я такое видел, 7 – раньше я такого не видел 10- что это было?) – 6
- Яркость (декорации, спецэффекты) – 1-нет, 5 – симпатичненько так, 7- хорошо прям, 10- вау!) – 7
- Трогательность (эмоциональность) (1 – нет, 5 – мурашки(одобрительный смех), 7- пощипывает глаза(смех без контроля), 10 – заплакал) – 7
- Катарсис (1 –нет, 5 – задумался о вечном, 7- еще раз задумался о вечном 10- переосмыслил всю свою жизнь) – 7
- Художественная ценность (1 – нет, 5 – а в этом что-то есть, 7 – в этом точно что-то есть, 10 – шедевр) – 8
- Историческая ценность (1 – нет, 5 – возможно, 7 – более чем возможно, 10 – однозначно есть)- 8
- Посоветовать другим (1-нет, 5 – если других дел нет, 7- сходите, обсудим, 10 – обязательно идти) – 8
Средний бал – 7,3 (1 – в топку вместе с рецензией, 5 – это интересно, 7 – надо идти, 10 – так не бывает!)