Режиссер Дмитрий Крымов: «Хороший спектакль должен удивлять»

Очень часто воронежцы жалуются на то, что не понимают спектаклей, которые демонстрируются в рамках Платоновского фестиваля. Как понимать современный театр, в чем суть новых художественных методов – об этом в режиме прямой речи расскажут режиссеры спектаклей, участников театральной программы Платоновского фестиваля.

Рецензию на спектакль Дмитрия Крымова читайте здесь

О профессии режиссера

Я долгие годы, ставя спектакли, не мог сказать, что я режиссер. Я не ощущал себя режиссером, просто ставил спектакли. Ставить спектакли может любой человек, который осмелится это делать, с той или иной степенью удачи. Вот и я многого не знал в театре и не использовал того, что можно. Только сейчас, спустя много лет я могу сказать, что я режиссер.

Эта профессия – клещи.

Я пришел в театр из живописи. Художник – профессия одиночек. Ты можешь писать час, целый день. И вот я, художник, пришел в театр свободным человеком, а сейчас я, в общем, раб. Может быть счастливый, но – раб.

Руководитель театра (Школа драматического искусства – ред.) Анатолий Васильев, для которого творчество всегда было на первом месте, позвал меня, когда я учился на втором курсе. Он организовал аудиторию, дал ставки, которые были в два раза больше стипендий, сделал нас актерами. Это было что-то невероятное!

И тогда это была самая настоящая лаборатория. Сейчас осталось только название. Правда есть сроки, графики, выпуск, и я стараюсь это не нарушать.

Первый спектакль у нас был без слов. Из какой-то общности, симпатии друг к другу, понимания, что мы можем не всё, но что-то можем. И вот из этого как-то надо было сделать «ткань» спектакля. Они были на первом курсе, это всё было в шутку. Мы гуляли, пили чай. Это вообще был спектакль на мой день рождения. Я думал, позову всех, бутерброды намажу, поиграем…

Когда я был художником, я никогда не видел людей, выходивших с такими лицами после моих спектаклей. Чаще всего были такие светлые радостные лица, которые мне что-то говорили. А тут было что-то другое. Это было странное чувство.

А потом приехал Васильев, посмотрел и сказал «давайте сделаем лабораторию». Ну и пошло-поехало.

Анекдот от Дмитрия Крымова:

У Буратино сломалась ножка. Папа Карло приделал ему вместо ножки колесико. И пошло-поехало…

Об актерах

В нашей маленькой компании 14 актеров, и я не могу и не хочу её расширять.

Потому что я не хочу, чтобы люди сидели без работы и ждали. Ко мне пришли, чтобы работать. Если бы артисты вообще не уходили, и не подкладывали мне козу, то по ощущениям хватило бы и 12 человек в труппе.

Однако так не выходит. Потому что и коз подкладывают и периодически приглашаешь кого-то из других театров.

Иногда просто хочется кого-то нового позвать, потому что все исчерпываются…

Хотя это всё очень опасно. Я был свидетелем того, как мой папа (Анатолий Эфрос – ред.) начал звать, и это был конец Малой Бронной. Начали ревновать к новичкам, начались склоки, ссоры… Это привело к его уходу не только с Малой Бронной, но и от них.

Я раньше не понимал, что актеров беспокоит, и они меня могли не понимать. Но сейчас такой проблемы нет. И это связано не только с тем, что я изучил систему Станиславского. Нельзя к этой системе относиться как правилам дорожного движения. Конечно, очень полезно ее знать. И делать по-своему.

Я работал в США с американскими актерами. Главное отличие от наших заключается в том, что там исключено непонимание актером режиссера.

В России это кажется чем-то унизительным.

Русский актер хотя бы однажды должен сказать : «я не понимаю!».

А там это исключено. Отчасти это психология замечательных солдат. Делают моментально, на полную катушку, безукоризненно. Пока репетиция, они твои воины, самураи. Я был абсолютно покорен и восхищен.

Как выстраивается работа с актерами, зависит от материала, который мы делаем. Вот, например, этот спектакль («О-й. Поздняя любовь» – ред.) для меня был абсолютно экспериментальным. Я решил оставить все слова Островского. Это был своего рода вызов. Могу ли я остаться собой и получить удовольствие, не трогая текста? Мы сохранили 95 % текста оригинальной пьесы. Мы читали текст, разбили его на куски, дали им названия.

Ребята были тогда студентами и попросили меня дать им возможность поиграть, поделать этюды. Я не мог отказать, это моя слабость – не могу ограничивать свободы творчества актеров в моих спектаклях. Но в какой-то момент я понял, что надо прекращать эти этюды. Иначе мы уйдем не туда.

У меня нет конкретной методики. Изначально я пришел с идеей, которая должна была их заинтересовать, обаять, чтобы все существовали, видя перед собой какую-то цель. Без импульса будущего образа я не могу начинать. И вот в этом барахтанье с этюдами важно было не забывать главное, из за чего мы все собрались. Для чего я всех позвал.

История Дмитрия Крымова про лучший отзыв на его спектакль:

Когда мы делали «Позднюю любовь», происходили события на Украине, случился Крым. Тут такие дела происходят, а мы могли остаться на уровне каких-то уездных барышень Островского. И вот после премьеры, осенью, когда уже все эти события произошли, ко мне так тихонечко подходит женщина из зрительного зала и говорит «Вы это сделали до или после?», а ей я говорю: «Во время». И она мне: «Очень хорошо!». Для меня это лучший отзыв на мою работу.

История Дмитрия Крымова про американцев:

Один актер играл Андрея Прозорова (персонаж пьесы А. Чехова «Три сестры» – ред.) Его жену Наталью играла фантастическая чернокожая актриса, невероятно сильная. Она просто зомбировала и его и всех нас своим желанием уехать кататься со своим любовником Протопоповым, а мы никак не могли найти аналог поведению мужа. Ему и стыдно за себя, свою жену, эту жизнь несложившуюся. Я чувствую, что нужно найти очень сильный аналог, чувство стыда – это ужасно. И я говорю своим студентам «давайте найдем русский фильм «Берегись автомобиля» со Смоктуновским и посмотрим последнюю сцену, где он говорит «Здравствуй, Люба, я вернулся».

Они еще оба лысые – и наш и американец. И вот мы сделали так. Американский наш Прозоров говорит зрителям: «Мы не знаем, как сделать то, что хотим. Но вот есть такой фильм с русским актером по фамилии Смоктуновский, сейчас увидите» Он включает проектор, встает рядом с изображением, застывает и начинает говорить, но безмолвно. В тот момент я понял, зачем я там очутился. Они потом вечером посмотрели этот фильм без меня. Их это очень сильно впечатлило, несмотря на то, что они настоящие профи, боги в актерской профессии. Не удивлюсь, если лет через пять я увижу их в крупных голливудских проектах.

О Марии Смольниковой

(актрисе, играющей Людмилу в спектакле «О-Й. Поздняя любовь»– ред.)

Маша Смольников ужасно въедливая, постоянно читает книги, учится. Она едет на море и берет с собой два тома. Если знаете, у Станиславского был такой помощник Демидов. Вот она идет на пляж и читает Демидова, и то, что ей важно записывает в специальную тетрадочку. Постоянно во всем сомневается. А когда у нее плохое настроение, ничего с ней не сделаешь.

Вот в сегодняшнем спектакле во время сцены за столом она играет виртуозно, просто как фигурист. Она делает абсолютно точно и всегда абсолютно по-своему. У неё есть ужасно-прекрасный дар. Она не считает выполнение просьбы трактовки режиссера как что-то обязательное , при этом все получается. Я узнаю задание, но не узнаю выполнение.

Она радуется острейшим решениям, и предлагает мне еще более острые.
Мне совершенно не понятны границы ее возможностей и тем интересней с ней работать. Сейчас она играет в спектакле «Муму» в Театре Наций пятилетнюю девочку. Это такая способность к перевоплощению, чудо просто…

О том, что такое театр

Театр – это удовольствие!

Но удовольствие одноразовое. Ты все время должен придумывать что-то новое, чтобы удовольствие не ушло. Интересно рисковать и делать это с людьми, которых ты уважаешь, которых любишь как актеров. Это, кстати, единственное, что меня держит в театре.

Я сейчас читаю про МХТ очень много. Есть такая летопись жизни Станиславского. Как они под выстрелами прокрадывались в театр, чтобы собраться вместе ради вот этого удовольствия. А потом под выстрелами, царапая спины об стенки зданий и заборов, разбегались по домам.

Для меня хороший спектакль – это, когда мне интересно содержание, и я удивлен формой. Удивление – это одна из необходимых составных частей хорошего спектакля. Не обязательно крутиться акробатом на высоте шести метров, можно сделать психологический рисунок. Но чем-то надо удивить.

Может быть 15 видов содержаний, а форм – бесконечное множество. Форма меняется через каждый пять-семь лет.

История Дмитрия Крымова о Васильеве и завхозе Коле

Он (Анатолий Васильев – основатель театра «Школа драматического искусства»- ред.) приучил к тому, от чего отвыкнуть просто немыслимо. Например, на сцене нельзя ходить в уличной обуви. Это уже у всех превратилось в рефлекс. У меня не повернется нога выйти на сцену в уличной обуви. Даже туда, где нет декораций. Когда я начинал работать в театре, пришел по какому-то делу завхоз, снял ботинки и пошел на сцену. Я у него спрашиваю: «Что ты делаешь, Коля?» Он говорит: «Как что? Ботинки снимаю!» А все знали, что он собрался уходить из театра. Тогда я ему говорю: «Коля, куда ты пойдешь с такими привычками! Надо здесь оставаться»

О работе со студентами

Сейчас мы делаем «Чайку» со студентами. И вот мы просто остановились на каком-то этапе, спектакль не идет. Просто как перед стеной встали.

И вот одна из девушек, оказывается, занимается альпинизмом, ходит в походы, полные экстремальных ситуаций, риска. Она начинает с того, что рисует чайку на стене и говорит: это горный провал третьей категории сложности. Дальше она достает инструкцию, как вести себя в провале третьей категории сложности. Она же профессионал в этом деле.
А в этом провале когда-то погибли люди. Она начинает ставить предметы один на другой, ей бросаются помогать товарищи, и она просто лезет на эту стену. Вбивает два крюка, висит на стене, над этой чайкой, вынимает телефон, включает Высоцкого и начинает петь. Это продолжается минут двадцать пять…

Мне не надо, чтобы они «Чайку» рассказывали. Она создает образ, который живет. Она показала спектакль, я такой «Чайки» вообще никогда не видел. Она из себя это вытащила, совместила со своей жизнью, и показала нам двадцать пять минут настоящего живого театра.

Читайте также:

• Музыкальная программа 9-го Платоновского фестиваля с комментариями Михаила Бычкова
  Меломанам, ценителям классики и любителям авангарда, не надеющимся на пророка в своем отечестве и уб…
• Театральная программа 9-го Платоновского фестиваля искусств с комментариями Михаила Бычкова
  Открытие фестиваля Космос Высотный театр «Grupo Puja!» (Испания) Когда: 1, 2 июня Где: Адмиралтейска…
• Режиссер Анатолий Васильев: «Театр – это живой процесс, он не может превращаться в музей»
  О работе с актерами Со студенческих времен я получил навык работы в ансамбле, то есть в театре, кото…
• Спектакль «Макбет.Кино»: «Что сделано, то сделано!»
  Кто эти люди? Юрий Бутусов – художественный руководитель Санкт-Петербургского академического театра …
• Юрий Бутусов: «Очень важный подход к любой пьесе – услышать её звучание, увидеть её цвет»
  Юрий Бутусов – один из тех режиссеров, спектакли которого многих раздражают своей необычностью, отсу…